Эту историю я решил положить на бумагу только сейчас, по прошествии почти 30 лет, используя свои записи, сделанные еще вполне понятным почерком, не тронутым влиянием привычки к компьютеру, которые скоро отучат человечество пользоваться пером.
Конечно, многие читатели, возможно, и усмехнутся недоверчиво – да так ли все было? – однако много лет назад охотничью науку я постигал исключительно практически, учась на своих ошибках, да и вообще говоря, познать этот пласт знаний и умений, когда-то кормивший всю людскую цивилизацию, исключительно по советам невозможно. Практика, только практика охоты, преодоления трудностей и выживания в лесу – ночевок у костра, многокилометровых переходов с грузом добычи, вытягивания из снежной каши застрявшего снегохода, разделки в одиночку крупного зверя – сделает из мальчика настоящего охотника.
Сейчас на форумах можно почерпнуть массу теоретических познаний и спросить знатоков о тонкостях любой охоты – расскажут все как есть, но все равно каждый охотник, даже вооруженный самыми правильными книжными знаниями, должен самостоятельно пройти тернистый путь добытчика и набить свои собственные шишки. На одном из форумов в пылу обсуждений каких-то далеких охот кто-то из сибиряков, кажется, сказал замечательные слова: настоящий охотник тот, кто может самостоятельно забраться в угодья, выследить и добыть зверя, разделать тушу и вынести домой добычу.
В общем – оказаться нормальным первобытным охотником (правда, с современным оружием это намного проще!). Для таких охотников нет нужды состязаться в минутной кучности оружия: надежность, легкость, удобство ношения и неприхотливость – вот их выбор. Хромированный ствол – это здорово! Я, приобретя импортный карабин в конце 90-х, через некоторое время при смене прицела был удивлен нестабильной кучностью, и узнал, что – оказывается! – надо снимать омеднение!
А 30 лет назад мы чистили оружие тряпочкой с маслом и горя не знали. Правда, основу нарезного арсенала в промысловых хозяйствах (у граждан карабинов тогда быть не могло) составляли старые модели боевого оружия – карабины Мосина и СКСы, неприхотливость и надежность которых с лихвой перекрывали их нескладный прикид и 10-сантиметровый разброс (дань многолетнему использованию и чистке со стороны дульного среза стальным штатным шомполом) на сотню метров. Слово «оптика» никто и не слышал тогда.
То ли дело появившиеся в 80-х годах «Лоси»! «Лось-4», например, ухватист и разворотлив, карабин этот я считаю эталоном промыслового оружия. У меня уже второй такой в личном пользовании.
Итак, я уже год работаю на Камчатке, видел много чего удивительного для «материкового» жителя (например, вулканы из окна и черный песок на стройке), а вот медведей – не довелось. Даже к лосю подъехал на лодке, а рогатых тогда было совсем мало в центральной Камчатке (не прошло и десятка лет после их завоза из Пенжино), гораздо меньше, чем хозяев тайги. Не везло – и все.
Да я и не искал специально встреч, честно говоря. Лето первого года работы охотоведом госпромхоза было очень занятым, лососевая рыбалка в разгаре, план превыше всего, поэтому медведей я собирался «пощупать» только в сентябре-октябре. Тут вдруг сообщают из совхоза Майское – медведь дерет скот, примите меры. Дерет и дерет, времени заниматься им нет, люди на вес золота – путина ж. Ну и бог с ним, думаю, рыба подойдет на нерестилище – уйдет медведь. Ан нет, приезжаю как-то в совхоз, а на меня зоотехник набросился – ты, мол, такой-сякой, у тебя медведи непривязанные ходят, мы телеграммы даем во все инстанции.
Телеграммы точно были, несколько раз я выезжал на места медвежьего разбоя, но, как правило, находил уже полностью растащенные медведями и прочим зверьем останки коров месячной давности. Причины смерти буренок установить было никак невозможно (может, «омика» – так на местном диалекте называют вех ядовитых – наелись), но совхозные работники все списывали на медведей. Мои штатные охотники, днем и ночью пахавшие на рыбалке, с усмешками поговаривали, что знают они этих медведей и надо лучше смотреть за коровами, которые летом предоставлены сами себе.
И вот, как-то раз подходят пастухи – есть, говорят, для тебя работа: медведь бычка задрал недалеко от совхоза Майское, километрах в 10 выше по течению реки Камчатки. Взяв казенный мосинский карабин и горсть патронов из цинка, я прыгнул в лодку и один поехал смотреть место. Тогда лучшей лодкой считалась «Казанка» с «булями», а вместо «Ямах» в те давние времена использовали «Вихри», причем добрая половина из них заводилась «погонялом» – шнуром, намотанным на маховик, ибо штатный ручной стартер постоянно ломался; как шутили: «истинный старый добрый советский мотор заводится хорошо, но долго». Зато каждый поселковый житель мужского пола старше 15 лет был сам себе дилером – мог «располовинить» мотор на берегу и устранить любую поломку, для этого (особенно если далеко ехать) с собой возился чемоданчик ключей и запчастей. А уж здоровенные гвозди и напильник (шпонок напилить) – это святое.
Место было, на первый взгляд, вполне приемлемо для охоты – свежезадранный бычок лежал прямо в тундре, на чистом месте рядом с берегом и загоном – «калдой». Причем совсем недалеко от балка (ну, по памяти, метрах в 300), в котором обитали местные ковбои. Плохо было то, что от деревьев, на которых можно было устроить лабаз, прямо на приваду дул сильный ветер, поэтому единственным подходящим местом оказались заросли тальника – в полветра, метрах в 120. Эта небольшая куртина тальников, всего метров 50 длиной, прямо примыкала к озерцу, образованному вышедшей из берегов в летний паводок небольшой речушкой – притоком Камчатки. Далее на несколько километров тянулась заболоченная тундра.
Забыл сказать, что дело было летом, в июле, когда день длинный. Часов до 11 вечера я с молодыми пастухами просидел в будке за чаем, а как засмеркалось, отправился в засаду. Долго выбирал место в зарослях, чтоб обзор был получше, наконец взял бинокль в руки – осмотрелся. Сзади меня было озерцо, образованное речушкой, уходившей влево, к сопкам, прямо – тундра, на которой тут и там паслись молодые бычки, которых никто не загонял на ночь в укрытие.
Стало понятно, что оголодавшим до прихода лосося медведям это что-то вроде ресторана с деликатесной говядиной, тем более что в топкой тундре неловкое парнокопытное может просто увязнуть и заломать его лесному зверю – пара пустяков. Вдоль речушки и мимо моих кустов тянулась хорошо натоптанная коровами тропа. Что интересно – медведю от ближайшего леса надо пройти до привады километра 2 по чистому месту, а привада – рядом с жильем. Я немало удивлялся такой медвежьей наглости, но скоро осознал, что эти умные и осторожные животные давно поняли, что никто и ничто им здесь не угрожает (пастухи были молодыми хлопцами, оружия у них никакого не было). Другим вариантом появления зверя было переплыть через речку, превратившуюся в широкий лиман с топкими берегами, но я его даже не рассматривал.
Итак, сижу себе на земле, жду. Очень сильный ветер дует прямо в лицо, комаров сдувает, кусты шумят, заглушая любые звуки. На то, что медведь придет, я почему-то не надеялся и был абсолютно спокоен, зарядил карабин и положил его рядом. Прошел уже, наверное, час, заметно потемнело, в бинокль еще можно что-то разглядеть, а вот открытый прицел почти бесполезен – приложившись, я уже не видел мушку в прорези. Прилег, попытался задремать, но не спалось – сел снова.
================================================
Если вам нравится статья - подпишитесь на наш канал
================================================
В процессе ожидания и смены затекающих от неудобной позы ног (хотя дома лежала складная табуретка, купленная по великому случаю, – даже и не подумал захватить) я отдалился от лежащего карабина. Мимо меня по тропе время от времени проходили бычки, вот еще один показался, но двигался он почему-то очень быстро, почти бегом, что меня, впрочем, никак не насторожило. И тут следом за бычком – через минуту буквально – появился медведь, шедший неспешно и осторожно, вертя головой туда-сюда – очевидно, ловя ветер. По размерам он мне показался очень большим – чуть ниже бычка, как выяснилось потом – маленьким он точно не был.
Медведь прошел по тропе мимо молодого охотника метрах в 10 и скрылся в темноте наступающей летней ночи.
Обратите внимание: Первый выезд к стоматологу. Как все устроено по безопасному регламенту.
За те секунды, что зверь шел мимо меня, целый рой мыслей пронесся в голове (о, медведь, надо стрелять, ты что – как стрелять, ничего не видно и кругом ветки, уйдет ведь – стреляй, потом засмеют – медведя упустил – испугался), руки потянулись к карабину, но он лежал в паре метров от меня, и бесшумно преодолеть эти метры было невозможно. Я тут же вспомнил слова одного из майоров с военной кафедры – о том, что автомат должен всегда лежать не далее чем на расстоянии вытянутой руки (вот вам и связь теории с практикой!), но это был не мой случай.К слову сказать, даже с оружием в руках в моей ситуации стрелять было непросто – кусты были довольно плотными, а сгущавшаяся тьма моментально скрыла зверя. Но это было дело двух-трех секунд – медведь прошел мою засаду, смело подошел к туше и начал ее переворачивать, понесло тухлятиной. Взяв карабин, я ужом выполз из кустов – силуэт медведя у привады был различим в темноте. Опершись на какой-то корень, я несколько раз попытался прицелиться, однако это было сложно. На фоне неба еще можно было взять верный прицел, но пока я опускал карабин – все сливалось на темной туше зверя.
Долго ли, коротко – я выстрелил «по стволу». Вспышка пламени из мосинского карабина ослепила на миг, но я попал – медведь отошел от туши метров на 30 и лег (не упал, а именно лег). Я выстрелил еще раз в совсем плохо различимую цель, после чего медведь встал и направился по дуге в сторону моей засады, как бы пытаясь обойти ее. Я вошел в прогал кустарников, нашел ногами какую-то корягу, встал на нее (видимо, психологически хотелось быть выше), дозарядил карабин и дважды выстрелил в идущего на меня зверя. Третий раз была осечка. В десяти метрах от меня медведь вошел в кусты и, сделав пару шагов, повернул голову в мою сторону – я выстрелил накоротке в его голову, которая была светлее туши, и, ослепленный вспышкой, услышал нечто вроде короткого «оох!» – и все.
Медведя не вижу, никаких звуков не слышу. Дозарядив магазин и постреляв для успокоения совести по наиболее темным местам, выхожу на чистое и осматриваюсь. На тундре медведя вроде не видно – хоть и темно, но очертания местности различимы, обошел со всех сторон тальники – ничего не видно, если бы поплыл через озеро – было бы слышно... Фонаря у меня с собой не было, поэтому, забрав бинокль, иду к домику, оставив мысли залезть в кусты и поглядеть все же на результаты стрельбы. Я до сих пор не могу понять и объяснить, как я стрелял – и попадал! – в темноте, но потом брал кусок бинта и закреплял его узлом на конце ствола, чтобы хоть как-то ориентироваться при стрельбе.
Через несколько минут захожу в домик – ребята уже улеглись спать, а на мой вопрос, мол, слышали ли стрельбу, они удивлено вытаращили глаза. Ничего не слышали, поскольку завели АБэшку (электростанцию), весь вечер играли в карты, слушали магнитофон. До меня временами доносились эти звуки, и я не понимал, как может медведь в такой ситуации вернуться к добыче. «Ну что, убил?» – вопрос, который поставил меня в тупик (ответ я и сам хотел бы знать). «Да вроде, – отвечаю, – фонарь есть? Пошли посмотрим».
Фонаря не оказалось, в 2 часа ночи поехали за ним на лодке в деревню, а когда вернулись, взяв для страховки пару ружей, нужды в дополнительном освещении поля боя уже не было – заметно светало. Подошли к « засадным кустам», я стиснул в руках оружие, готовый стрелять, весь на нерве, как сжатая пружина, пытаюсь что-нибудь высмотреть через ветки – но еще темновато и видно плохо. Шаг за шагом захожу в переплетение стволов и ветвей ивняка и, наконец, вижу медведя, лежащего головой почти в воде, которой он достиг в последнем прыжке. С большим трудом пролез через переплетение сучьев, которое зверь преодолел одним махом, и хорошо, что меня не было на том пути!
Позвал парней, вместе повернули медведя и сделали единственное фото моим «Зенитом», который я всегда таскал с собой. Затем сняли шкуру, разделали тушу и загрузили мясо в лодку – для сдачи в магазин. Медведь, однако, оказался трихинеллезным – это частое явление на Камчатке. Зверь был довольно крупным, это видно по огромной голове на снимке, хотя худым как щепка; думаю, отъевшись, к осени он был бы настоящим монстром. По памяти: зубы зверя сильно стерты, годов ему было немало, жалко, череп не сохранился – в то время я еще не понимал его ценности как трофея.
Уже сажусь в лодку, парни спрашивают: «Это какой у тебя медведь по счету?» Я отвечаю: «Первый». Они: «Ну понятно, что в этом году первый, а вообще?» «Да вообще первый, я их еще и не видел близко!» Мне показалось, что мой авторитет охотоведа вырос в их глазах. Да и зоотехник стал с уважением здороваться.
При разделке выяснилось, что я попал в медведя трижды, одна пуля прошила тушу по диагонали – это, видимо, был первый выстрел, затем по диафрагме, но легкие почти не задела и последняя – в упор – разбила нижнюю челюсть и попала в шею, но не в позвоночник, иначе бы даже не прыгнул.
Как сейчас модно писать в отчетах об охоте: оружие – карабин Мосина, патроны – боевые, пуля со стальным сердечником (охотничьих тогда, кажется, и не делали).
В том же году я еще несколько раз караулил медведей-стервятников, причем всегда приходилось сидеть на земле – неудобно было лабаз устраивать. Взял однажды с собой водителя госпромхозовского грузовика, вооруженного гладким ружьем, сам зарядил пулями 16-го калибра «Иж-27» (штучный! приобретен на пятом курсе института на заработанные сбором папоротника деньги). Опять дело происходило в пойме реки Камчатки, в густых зарослях высокого ольхача. Сели на какие-то коряги метрах в 15 от привады, под ветер, но довольно рано – совсем светло было. Ждем сумерек и перешептываемся.
Не прошло и получаса: как тень в 20 метрах появляется некрупный медведь и смотрит на нас. Стреляем тотчас же, благо оружие в этот раз лежало на коленях. Зверь не упал на месте – нашли назавтра. Что интересно, пойменный лес – очень захламленное место, помимо густых зарослей ивняка и ольхи, листва сухая прошлогодняя, опавшие сучья и прочий хлам, поэтому пройти бесшумно, на мой человеческий взгляд, ну никак невозможно. Иной раз через переплетение стволов и ветвей еле пролезаешь, только глаза береги, тем не менее факт появления медведя – как чертика из табакерки – налицо.
И еще сидел я в ожидании медведя у привады до темноты, как совсем чернильно становилось – уходил, а утром обнаруживал перетащенную пропастину. Так три раза я караулил у одной и той же привады медведей, и они регулярно ее перепрятывали, пока почти только шкура не оставалась; тогда уж я решил до последнего сидеть. Дождался-таки медведя, но настолько было темно под кронами, да еще и погода пасмурная, что даже силуэт зверя с трудом различал – выстрелил наудачу раз, а второй уж не удалось. Этого медведя так и не добыл в итоге. Не исключаю, кстати, что медведей было несколько.
Впоследствии еще не единожды караулил и добывал таким способом медведей, но основной опыт, приобретенный совершенно самостоятельно, больше не позволил дать пищу перу.
АВТОР СТАТЬИ: АНДРЕЙ СИЦКО
Русский охотничий журнал
Если вам понравилась статья - подпишитесь на канал
Больше материалов об охоте и оружии есть на нашем сайте huntportal.ru
Следить за новыми публикациями можно в Facebook, ВКонтакте, Одноклассниках и Twitter
Наши фотографии в Instagram и видео на YouTube
Больше интересных статей здесь: Туризм.
Источник статьи: Мой первый медведь.